Неукротимый - Страница 55

И мысль о ком-то, кто вот так с ним обращается, меня поражает. Так сильно, что мои глаза расширяются, и, сдерживая смех, я сильно прикусываю губу.

Когда мужчина замечает меня, он вглядывается пристальнее, и замолкает. Мило улыбаясь, он говорит:

— Привет. Я – Джо.

Он протягивает мне руку, и я, улыбаясь, принимаю ее:

— Я – Лекси. Приятно познакомится, Джо.

Твитч, глядя на мужчину, закатывает глаза:

— Просто дай нам столик, старичок. Мы голодны.

Толкая Твитча локтем, мужчина бормочет:

— Я покажу тебе старичка.

Он провожает нас к столику в дальнем углу, подальше от других клиентов, а я озираюсь по сторонам, и благодарю Бога за уединение. Я хотела бы, чтобы сегодня ночью, мы наконец поговорили о чем-нибудь большем, чем просто о делах. Я хотела бы узнать больше о Твитче, но должна действовать по-хитрому.

Я должна вынудить его ответить на вопросы, но, чтобы при этом не казалось, будто я что-то спрашиваю.

Схватив моё меню, Джо, с обиженным видом, выхватил его у меня из рук.

— Ну, нет, леди. Нет. Это твоя первая ночь с нами, так что для меня — честь выбрать то, что ты будешь есть.

Моё сердце пропустило удар. Что, если он выберет то, что мне не понравится? Это может плохо закончиться. Увидев моё обеспокоенное лицо, Джо улыбается.

— Не смотри так на меня. Тебе понравится. Я обещаю.

Через маленький столик, я смотрю на Твитча. Он ставит локти на стол, скрестив руки под подбородком. Потом приподнимает брови, как бы говоря: «Даже не трудись спорить».

Так и не буду.

Сверкая яркой улыбочкой, я говорю Джо:

— Это мило. Но я должна предупредить вас, что не люблю морепродукты.

Уже уходя, Джо отвечает:

— Заметано.

Твитч говорит:

— Я уже сказал ему о морепродуктах. И о перце. И о горохе.

В замешательстве, на мгновение я морщусь, прежде чем вспоминаю, что у Твитча привычка за мной наблюдать.

Я выпаливаю:

— Ты по-прежнему за мной наблюдаешь?

Мой мозг хлопает себя по лбу.

Твитч берет кусочек хлеба, и откидывается на спинку стула, уставившись на меня. Откусывая кусочек высокоуглеродного совершенства, он один раз кивает. После этого я спрашиваю спокойнее:

— Когда ты в последний раз за мной наблюдал?

Проглатывая, он выпрямляется на стуле:

— Сегодня. Ты и Николь ходили по магазинам.

Такого я не ожидала. Поэтому бормочу:

— Понятно.

Я смотрю, как он достает из кармана уже открытый пакетик с шоколадными конфетками, засыпает горстку в рот и жует.

Отвлекаясь от хода своих мыслей, слегка улыбаясь, я говорю:

— Я чего-то не понимаю? Ты не похож на любителя разноцветных шоколадных конфеток.

— Ага, ну это лучше, чем принимать до хера кокаина.

Это меня затыкает. Улыбка сползает с моего лица.

— Я был наркоманом. Я видел, что это делало со мной, и бросил. Резко бросил. Заставил Хэппи увезти меня в Кимберли5, закрыть в хибаре, и охранять дверь под дулом пистолета. Я сказал ему, что, если попытаюсь сбежать, чтобы стрелял в меня.

Хэппи? Невозможно. Я усмехаюсь:

— Это жестко. Как будто он бы в тебя выстрелил.

Прожевывая еще горстку шоколада, он, смеясь, закашливается:

— Черт, девочка. Он использовал всю обойму, сдерживая меня внутри, — его улыбка исчезает, лицо серьезнеет, а глаза теряют фокус: — Ты понятия не имеешь, на что похож отказ от наркотиков. Клянусь, я мог бы убить кого-нибудь за дозу в первый день. Три дня меня рвало, и я чувствовал себя, будто умираю. Расчесывал кожу. Я царапал все тело, раня себя. Это было неприятно. Я полностью отколупал ноготь, просто для отвлечения. Это было ужасно. Но все закончено.

Я открываю рот от удивления:

— Ты рассказываешь мне, что испробовал DIY (прим. пер. Do It Yourself — сделай сам) реабилитацию на себе?

Он торжественно кивает.

Я не могу в это поверить. Большинство детей, которых я встречала на улицах, увлекаются этим же или подобным, и они проходят интенсивную реабилитацию, иногда в течение многих месяцев, чтобы избавиться от этой привычки. Некоторые все равно возвращаются к употреблению. Так что слышать, что Твитч насильственно сам себя реабилитировал... это потрясающе. Правда, потрясающе.

Я сверхвпечатлена его самоконтролем.

Это самое серьезное из того, что он мне о себе рассказывал, и пока мне везет, я шепотом спрашиваю:

— Почему я?

От этого вопроса ему стало не по себе. Я поняла, потому, как он внезапно скривился, и на мгновение, мне стало интересно, не зашла ли я слишком далеко. И не поспешила ли я? И в этот момент он ответил мне:

— Потому что ты – это ты.

Он сказал это так, как будто это все объясняло. Но мне этого недостаточно. И я спрашиваю:

— Как долго ты за мной наблюдаешь?

Отвечая, он смотрит мне прямо в глаза:

— Давно.

Откашливаясь, потом он наклоняется вперед, и говорит то, чего я никогда не ожидала услышать:

— Когда ты – наркоман, легко стать зависимым от каких-то вещей. И это отчасти похоже на меня. Я — личность со склонностью к привыканию. Так что я перестал наркоманить, но пристрастился к конфеткам. Затем, раз в неделю, я начал посещать тренажерный зал, чтобы отделаться от конфеток. Но это стало навязчивой идеей. Мне нужно тренироваться три раза в день. Потом ты... — его взгляд смягчается, — я сказал себе, что какое-то время должен за тобой понаблюдать... — и он замолкает.

И хотя он ничего не произносит, я и так понимаю, что он хочет сказать.

Это должно было заставить меня вспотеть, а не заставить мое сердце наполниться подобными чувствами.